[caribbean]

Фэндом: ПКМ
Название: Море - наш друг, море - наш враг.
Персонажи, пейринги: НЖП, Уилл/Каллипсо, упоминается Филипп/Серена
Рейтинг: низкий, точнее определить затрудняюсь.
Размер: мини

Катарина подходит к окну, открытому настежь, вслушивается в шум моря. "Море наш друг, море наш враг", - повторял ей дед. Он рассказывал ей сказки про русалок и морских чудовищ, утягивающих на дно целые корабли вместе с экипажем, про бороздящий моря и океаны "Летучий Голландец" и его капитана - Дэйви Джонса, что вырезал себе сердце из груди. Будут ли рассказывать сказки про другого капитана "Голландца", Уилла Тернера? Или мрачная тень Джонса всегда будет висеть над этим кораблем? Она погружается воспоминания - опять, хотя перебрала уже все в голове много сотен раз, каждую мелочь, каждое слово, сказанное и услышанное тогда.

Ветер все еще завывает снаружи, волны раскачивают корабль, хотя здесь, в освещенной пламенем свечей капитанской каюте, стихия уже не кажется такой пугающей. Тени прячутся по углам, у дальней стены притаился орган, в неверном свете похожий на живое существо.
- Вы играете на органе? - позволяет себе удивиться Катарина. Она все еще опасается сказать лишнее, разгневать чем-нибудь капитана, хотя сказать по правде, он совсем не выглядит грозным - аккуратный чистенький мальчик, на диво опрятный для человека, все время проводящего в море, он совсем не похож на моряков с обветренными лицами, с которыми она привыкла иметь дело, да и на остальную команду "Голландца" тоже.
Быстрый взгляд в сторону инструмента, дернувшийся уголок рта - то ли в горькой улыбке, то ли в усмешке.
- Не я. Это прежнего капитана.
Вот как. Она-то думала, капитан у "Голландца" может быть только один.
Чувствуя, что затронула неприятную собеседнику тему, Катарина в смущении опускает глаза, смотрит на стол, на руки Тернера. Обручальное кольцо на пальце тускло поблескивает. Давно не чищено. Как и её, а ведь посуда у неё натерта до блеска. Кто она, жена капитана? Жива ли еще? Вспоминает ли о муже? Мужчины уходят в море, а ты можешь только ждать их. Но если нечего ждать? Что тогда?
Тернер подливает ей еще вина. Он смотрит на неё и не видит, взгляд его устремлен куда-то вдаль, за переборки корабля. Катарине кажется, она знает о чем, вернее, о ком, он думает.

Уснув под шум ветра и говор моряков, доносящийся сквозь переборки, Катарина просыпается от звуков женского голоса.
- Капитан Тернер опять играет в благородного рыцаря, - насмешливо журчит этот голос. Слова незнакомка выговаривает с причудливым акцентом, в котором есть что-то завораживающее.
- Ты предпочла бы, чтобы было как раньше? У "Голландца" должен быть капитан и я несу эту службу, делаю, что должен.
- Вы, люди, такие забавные со своими маленькими слабостями,- интонации становятся ласкающими, как у пришедшей поластиться кошки.
- Не забавнее, чем вы, бессмертные.
- "Мы". Ты должен говорить "мы" теперь.
- Джонс был капитаном "Голландца" и умер. Не думаю, что это уместно.
- Все еще ревнуешь? - Катарина готова поклясться, что теперь за стеной не только разговаривают. - А-яй-яй, как нехорошо, капитан Тернер. Как несправедливо. Ты ведь все еще носишь её кольцо на пальце. Мне тоже есть отчего ревновать, разве нет?
- Перестань, - задыхающийся громкий шепот, - Это память. У всех нас должна быть память о том, кем мы были, если мы не хотим превратиться в монстров.
- Джонса превратила в чудовище именно память, - женский голос внезапно становиться холодным.- Какие вы, люди, глупые. Цепляетесь за то, что причиняет боль, вместо того, чтобы думать о том, что приносит радость.
- Тиа!
- Я Каллипсо. Забудь это человеческое имя! Как будто мне приятно вспоминать.
Внезапно Катарине становится страшно. Как ребенку, услышавшему разговор взрослых, который он слышать не должен. Она кожей ощущает вокруг себя большой опасный мир, который раньше не видела, и который не понимает. Этот мир в реве волн, и голосах за стеной, в воздухе и в ней самой тоже, только она об этом раньше не знала. Катарина часть него, капитан Тернер и Каллипсо часть него, они и многие другие и есть этот мир.
Дальше Катарина не слушает. Она лежит, накрывшись подушкой, и её бьет дрожь - так страшно ей не было и когда она увидела "Голландец", поднимающийся из волн рядом с утлой шлюпкой.
И все же, когда до неё доносится скрип двери капитанской каюты, Катарина не выдерживает, встает и выглядывает в коридор. Там уже никого нет, лишь отзвук удаляющихся шагов. И тогда, крадучись, ступая босыми ногами по холодным доскам, она поднимается на палубу. И видит лишь женский силуэт. Неразборчивый, неверный. А потом та, что назвала себя Каллипсо, оборачивается. Катарина не видит её лицо, но видит её улыбку - не добрую и не злую, но пугающую. Несущую в себе что-то от рева волн и историй о русалках и морских чудовищах. И видит себя, и свою мать, и множество других женщин, молодых и старых, красивых и уродливых, богатых и бедных, счастливых и несчастных. Видит себя-девочку, бегающую по берегу и собирающую ракушки и камушки, и себя-девушку, идущую под венец, и себя-мать троих детей, рассказывающую им сказки на ночь. И ту Катарину, которая давно уже забыла, что значит чувствовать себя влюбленной, но все еще ждет, когда появится на горизонте корабль её мужа. И ту, которой хочется порой быть свободной как ветер и уплыть в море вместе с русалками. А потом все эти женщины превращаются в одну, морскую богиню Каллипсо, а Каллипсо превращается в гигантский столб пены, который обрушивается на палубу, обдает Катарину брызгами и исчезает.

- Мама, расскажи мне сказку, - просит Мария, - Про русалку и священника.
- Я уже рассказывала её тебе вчера, - Катарина поправляет на дочери одеяло.
- Еще раз расскажи.
Мария - самая младшая из её детей. Она все еще живет в мире волшебных историй, в то время как старшие только и делают, что помогают матери по хозяйству. Вон, опять принесла с берега кучу ракушек и водоросли. Говорит, что ракушки шепчут ей на ухо и рассказывают истории, стоит только прислушаться. "Выдумщица", - думает Катарина с нежностью.
- Ну хорошо, - говорит Катарина, - Жил на свете один священник, который утратил веру в Бога. Он думал, что ветер, волны и дальние странствия помогут ему вернуть её, и отправился в плавание.
Мария улыбается, довольная. А Катарина думает, осмелиться ли когда-нибудь рассказать дочери сказку про капитана Уилла Тернера и Каллипсо. Или может, её расскажет кто-то другой? Может ракушки нашепчут её Марии, и та будет рассказывать её своим детям и внукам?
Ветер завывает за окном, но сейчас Катарина меньше боиться моря. Море - наш друг, море - наш враг, а еще у моря есть душа. Она в шуме прибоя и песнях русалок, в стоне снастей на "Голландце" и улыбке Каллипсо. А еще там, в море, есть те, кто помнит о людях, хотя сами уже не с ними. И пока у "Летучего Голландца" есть капитан, у моряков в беде остается пусть маленькая, но надежда. И Катарине спокойнее за мужа и за других, кто в плавании.
- И русалка поцеловала священника, и они уплыли вместе в морские глубины, - заканчивает она. - Некоторые говорят, что Филипп умер, но это все враки, ведь тот, кого поцеловала русалка, никогда не утонет.
Мария спит и улыбается во сне.